1 сентября 1941 года десятилетняя Валя из села Колпаково Курской области не собиралась, как обычно, в школу. В этот день она впервые увидела немцев и услышала пулеметную дробь.
ВМИГ ПОВЗРОСЛЕЛА
Казалось бы, прошло 70 лет с того самого дня. Много воды утекло, многое что время из памяти постирало. Местами полузабытое детство сегодня кажется вообще чем-то несуществующим. Но такое не забывается никогда. Вспоминая эту суровую школу выживания, сегодня уже Валентина Яковлевна в свои 84, не перестает повторять: «Не дай бог такое пережить никому».
1 СЕНТЯБРЯ 41-ГО
Именно в этот день в деревне впервые появились немцы. К воротам нашего дома подошли с засученными рукавами и автоматами на плечах. В то время в каждом дворе обязательно была собака. Мы не были исключением.
В тот день я находилась у дома, и наша собака, почуяв чужих, заняла сторожевую позицию у меня между ног. Охраняла. Вдруг- выстрел! Я опускаю голову и вижу мертвую собаку. Мать сразу схватила нас, деток, – и в дом. Мне было 10 годков, когда война постучала в двери нашего дома, украв детство, покой и сон.
БЕЗ ВЕСТИ ПРОПАВШИЙ
Отец до войны работал в совхозе механиком, ездил на тракторе. И это была его вторая война. Предчувствуя ее, он мамке такие слова сказал, хоть и ребенком была, но помню:
«Если начнется война, а ее не миновать, хватай детей и уходи».
С тех самых пор мы его не видели. На начало войны у него была бронь: в те времена мужчин отбирали и бронировали, чтобы во время военных действий они помогали в деревне, чем он и занимался, работая в колхозе на тракторе. Женщинам с детьми одним не управиться. Вскоре с отца ту самую бронь снимают. Вечером, сразу же после работы, увозят.
Единственное письмо от него за все это время пришло в наш дом. В нем он писал:
«Я в Ростове-на - Дону, переплывал Дон. Вокруг меня тонули люди. Кому мог - помогал, но разве всех спасешь. Я переплыл. Сижу на берегу под кустом, пишу письмо. Хватай детей и уходи, вас не оставят в живых».
И все. Еще однажды пришла посылка с его вещами солдатскими. Помню, как с сестрой и братом достали из нее обувь папкину, а она была 44-го размера, и носили чуть не до драки все поочереди.
ЧТОБЫ НЕМЦЫ НЕ ПРИСТАВАЛИ
Мать молодая еще совсем была - 30 годков от роду. Красавица с длинными косами! А как готовила! Все село приходило к ней за кулинарными советами.
Чтобы немцы не приставали, она постоянно лицо сажей мазала, да платок пострашнее на себе завяжет.
Отца ждала. Да вскоре заболела тифом.
KINDER, KOMM!
В школу мы, конечно же, не ходили. Немцы превратили ее в свою санчасть. А мы, дети, бегали к ним за сахарком. Угощать нас любили. Честно…
- Kinder, komm! Komm! Komm! – зазывали нас. Подойдешь, а он два кусочка тебе сахарку в руки. Ни больше, ни меньше. Но если вдруг детворы прибежит больше – никого не обидят.
ДЕТСКАЯ РАДОСТЬ В КУСОЧКЕ ХЛЕБА
Периодически мама, собираясь в ближайший магазин, брала с собой то сестру, то меня. И как-то встречает нас чернявый парень с кудрявыми красивыми локонами. Не немец. Всё время повторял тихо-тихо: «Гитлер капут!» и оглядывался, чтобы рядом фашистов не было.
- Kinder! Kinder! – зовет меня, гладит по щечке и показывает на пальцах, что у него два киндера. А моя мама в ответ, что у нее трое детей вместе со мной. В этот момент он берет ее за руку и дает 4 кусочка хлеба, намазанных тушенкой и каждому по кусочку сахара. На следующий день с мамой отправилась сестра. Он вновь ей передал на всех нас по такому же дефицитному в то время и очень вкусному «пайку». Следом пришел мой черед «сопровождать» маму.
Идем мы по селу, а нашего благодетеля везут мертвым. Я навзрыд ревела, что он мне больше хлебушка не даст.
И с тех пор больше мы ни от кого не видели ни одного кусочка сахарку.
ОТОБРАЛИ ТЕЛЕНКА
По приходу в наше село, враги забирали скотину из каждого дома. Из нашего двора сразу увели теленка. Следом пришли за овцой. Полицаи были, как сейчас помню. Мать овцу не отдала. После этого отказа ее вызывают и на чистом русском языке спрашивают:
- Сколько у вас детей?
- Трое, - ответила мать.
- Назовите их года.
- 10 лет, 11 и ….
Один из них подзывает полицейского и говорит ему: «Чтобы больше к ним не ходили и скотину не забирали».
Сжалились? Может, он наш был?! Не знаю.
РАССТРЕЛ ЗА МОЛОКО
В нашей деревне было 300 домов. В каждом по 4-5 детей. В одном из домов на просьбу фашистов отдать молоко, ответили отказом. Сразу всех шестерых под расстрел. Мать как держала на руках ребенка, так и нашли их вместе в объятиях смерти.
КОРОВУ-КОРМИЛИЦУ СПРЯТАЛИ
Без коровы тогда, конечно, мы бы не выжили. Она была главной кормилицей. Трое детей маленьких попробуй прокорми! Чтобы сберечь ее от фашистского «угона», как-то ночью мамин брат увел ее в другое село. Целую неделю она там находилась.
Мамина сестра каждый день все это время за 3 километра ходила, чтобы принести нам кувшин молока. Чтобы дети не умерли.
Чтобы мать не расстреляли, все от мала до велика держали язык за зубами.
ХОДИЛА ПО НЕМЦАМ
В селе около магазина сошлись стенкой на стенку наши с немцами. Человек тридцать было. Поубивали друг друга тут же, и все вместе лежали. Обойти-не обойдешь, приходилось шагать прямо по ним. Ой! А сколько их еще валялось после того, как нас освободили! Не успевали увозить и закапывать.
ГОЛОД – НЕ ТЕТКА
Чем вы думаете богата Курская область? Свеклой сахарной. В каждом доме варили ее в чугунах. Может, за счет ее и выжили. Матери было положено по 25 рублей на ребенка, так как нас было трое, жили мы на 75. Но в магазинах в то время купить разве что можно было хомуты для лошадей. Хлеба-то не было. Вот и спасались картошкой, капустой, солеными в огромных бочках огурцами.
ДВА НЕПРОСТЫХ ВАСИЛЯ, ИЛИ СПАСЕНИЕ МАМЫ
Как только началась война, к нам в дом пришли два партизана. Звали обоих Василями – один блондин, другой – брюнет. Мы между собой прозвали их Василь Черный и Василь Белый. Утром уходили, вечером возвращались со словами: «Хозяйка, нам бы на печку согреться». Васили наши никогда не ели. И все повторяли: «Ирина Григорьевна, вы берегите детей, на улицу не выпускайте». Какие-то загадочные они для нас были.
Мама во время войны заболела тифом. Весь наш дом был оклеен. Внутрь ни один немец не заходил. Боялись!
А болезнь маму скосила так, что она оглохла и 6 месяцев вообще не разговаривала, язык покрылся трещинами. Уже не ждали ничего хорошего.
И как-то вечером я подслушала, как Васили между собой что-то говорили про маму. Суть – надо помочь Ирине Григорьевне. Днем позже приносят маме какую-то таблетку. И она остается жить, хотя эта смертельная лихорадка косила всех подряд.
Затем, спустя какое-то время, приходит письмо. А мать безграмотная была. Говорит мне: «Читай, Валя!». Что помню: «Здравствуйте, Ирина Григорьевна. Пишет вам Василь Черный. Сообщите, как вы пережили бой, целы ли ваши дети. Пишет ли с фронта муж? Очень важно мне знать, что вы все живы и здоровы. Мы приблизили вам фронт. Ждите еще одно письмо от Василя Белого». Мама всегда повторяла, что это непростые ребята.
ВЫСЕЛКИ СПАСЛИ
Наша большая деревня заканчивалась выселками, куда мы и спрятались во время бомбежки. Здесь было немного домов по сравнению с самой деревней. Вроде бы и отдельно мы жили от них, но вся территория считалась по документам село Колпаково. И вот, когда немцы разбомбили эту деревню (лежали кругом немец-наш-немец-наш), мы спасались в подвале в тех самых выселках.
Две недели с места не трогались. Картошку сырую грызли. Здесь и спали, и ели. Дети наравне со взрослыми. Это не передать ни воспоминаниями, не слезами.
Вмиг у нас украли детство. Мы сражались за свою победу. За это время никто среди нас не умер, хотя в доме над нами жили немцы.
ДОБЫТЧИЦА ВАЛЯ
Покидать свои дома все боялись. Но голод заставлял выходить самых смелых «на охоту». Недалеко от нашей деревни работал завод, где производили сахар. А рядом в амбарах фашисты жгли хлеб. План голода у них был такой, чтобы русских уничтожить. Пронесется слух, что склады жгут и бежим! Я за взрослыми сзади пристраивалась и вперед – чтобы не отставать! Пули свистят рядом, кто-то здесь же и падает намертво. Но мы продолжаем бежать. Ведь там хлебушек. Наберешь, сколько в руки уместится, чтобы не слишком горелый и обратно до дома. Думаешь, не боялась? Боялась. Но не останавливалась. Какой страх пережили мы, не дай бог никому!
НЕМЦЫ БЕЖАЛИ – СТУЧАЛИ КОТЕЛКАМИ
6 марта 1943 года мы услышали крики деда: «Немцы отступают!». Все от мала до велика, как горох, несмотря на мороз, высыпали на улицу. А они бегут, и так я запомнила этот звук, бренчат на всю округу котелками.
Напоследок кинули гранату в первый попавшийся дом, и сразу 6 детей остались без мамы и папы.
В белых костюмах наши лыжники-разведчики объявили об отступлении гитлеровской армии. Я, недолго думая, побежала 3 км по снегу за разведчиками из выселков в саму деревню, чтобы посмотреть на родной дом. А жили мы в самом последнем доме. Стою, не хватает сил переступить порог родной хаты.
- Девочка, не бойся! – кричит красноармеец. Тут же хватает меня на руки со словами – хоть русского ребенка подержать.
- С кем ты, - спрашивает.
- Мама с сестрой за коровой ушли.
И вдруг он достает большие теплые носки и протягивает мне.
- Отдашь маме. Они хороши ей будут.
Чуть позже, в мае 45-го, мама необычно рано вернулась с работы.
- Деточки, война закончилась. Все на митинг – радостно объявила нам и начала переодеваться.
Издалека доносился на всю округу женский вой на братской могиле. Всего их было в нашем Колпаково три. Тяжело было на это все смотреть. Мама заторопила нас домой, вдруг отец вернулся. Но его не было ни завтра, ни послезавтра…Мы остались в этой новой, уже послевоенной жизни, одни… Только уже совсем повзрослевшими. В миг повзрослевшими…
