15 февраля Россия отметила день воинов-интернационалистов. Именно в этот день в 1989 году последние советские солдаты покинули республику Афганистан. 10-летнее кровавое противостояние между «душманами», поддерживаемыми зарубежными странами (Ираном, Пакистаном и США), и Советским Союзом закончилось не в нашу пользу. Основной удар приняла на себя армия, однако, в этой непростой борьбе своя роль была и у наших спецслужб.
О том, с какими опасностями сталкивались в этой восточной стране офицеры КГБ и как переживали разлуку с семьей, мы расспросили Сергея Борисовича Лаврова, который провел в Кабуле два года своей жизни.
- Сергей Борисович, как Вы попали в Афганистан?
- Я кадровый военный, в свое время окончил костромское училище химической защиты, служил в войсках. Однажды мне предложили перейти в органы военной контрразведки - я согласился и через полгода после обучения в Новосибирске оказался на военно-морском полигоне, расположенном в Киргизии, на озере Иссык-Куль. В это время в Афганистане уже шли военные действия: многие из моих коллег, наши командиры уже там побывали. Все мы были морально готовы к такой командировке. И вот в 1984 году я поехал в Ташкент, чтобы пройти специальную подготовку перед отправкой в Афганистан.
- Как Вас готовили?
- Мы (а поток состоял из 25 человек, среди которых были военные контрразведчики, пограничники и другие специалисты) досконально изучали язык, страноведение, культуру и особенности народов, живущих в Афганистане. Мы ежедневно по 6 часов учили язык с двумя языковыми преподавателями. Они были настоящие профессионалы - наш основной преподаватель был в свое время переводчиком премьер-министра Афганистана, знал в совершенстве арабский язык, дари и пушту, английский и немного французский языки.
Нас всех разделили на группы, и мы изучали один из трех языков, на котором говорит население Афганистана, - фарси (иранский язык), дари (афганский диалект) и пушту (язык коренных афганцев, которые живут на границе с Пакистаном).
- Через два года Вы уже могли свободно разговаривать?
- Да, за два года мы худо-бедно, каждый по-своему, освоили язык. В первый год обучения мы изучали теорию - произношение, грамматику. А потом нас отправили в Ташкент, чтобы мы пообщались с носителями языка. В то время в Ташкенте их было немало – там проходили подготовку и обучение афганские специалисты. В нашей группе учились люди разных национальностей, что было характерно для Советского союза, – русский, украинец, грузин, туркмен, узбек. Мы были всегда вместе, досуг вместе проводили, кто-то с женами, кто-то один.
- А Вы жили в казарменных условиях?
- Нет, мы жили, кто как может. Первые полгода я был без семьи, а потом снял квартиру и перевез родных.
- Как восприняли известие о командировке Ваши близкие?
- Жена отнеслась с пониманием. У меня сын родился как раз в 1981 году. Когда я туда приехал, ему было 3-4 года.
- После окончания курсов Вы сразу отправились в Афганистан?
- Да. Большая часть из нас попала в аппарат советников (в каждой афганской структуре были советские специалисты, которые помогали решать различные вопросы. Такие советники были, например, при МГБ, Царандое (афганский вариант нашего МВД), при министерствах, партийных органах и т.д.).
А я и мой товарищ попали в армейское разведподразделение. Наша задача – работа против специальных служб нашего вероятного противника (Пакистан, Ирана, США), получение информации о их деятельности, агентуре, планах и т.д.
- Вы жили в Кабуле?
- 90% времени я находился именно там. Однако были и командировки по всему Афганистану – я объездил практически весь юг и запад страны. Работа была интересная и довольно опасная.
- Вы тесно общались с местными жителями?
- Да, мы контактировали с иранцами, афганцами, пуштунами. Пуштуны - очень интересный народ. Они живут в приграничной области и не считают себя ни подданными Афганистана, ни подданными Пакистана. Они как жили веками, так и живут до сих пор - племенным строем. С ними мы тоже общались, получали нужную информацию.
- Разные культуры, разный менталитет… Как удавалось находить общий язык с афганцами?
- Большое спасибо тем преподавателям, которые у нас были в Ташкенте. Они нам привили уважение к этому народу, который, откровенно говоря, по-моему мнению, обижен богом. Это очень древняя и интересная нация. Через территорию современного Афганистана «перекатывались» все цивилизации – и древняя Персия, и Согдиана, и Александр Македонский, и скифы там были. Древний народ…но беднейший народ, много нищеты, безграмотности. Тем не менее, несмотря ни на что, мы уважали эту культуру, уважали афганцев, не было никакой злости, ненависти, недостойного поведения по отношению к ним. Наоборот даже – мы лояльно к ним относились. Мы понимали, за что они борются.
Мы увлекались их культурой, восточной музыкой, языком, у меня до сих пор много пословиц сохранилось. Народ по менталитету немножко наивный, они как дети. Когда чувствуешь, что они как-то к тебе расположены, то уважение к ним возникает само.
- Не хотелось пользоваться их наивностью?
- Ну да, да. Хотя восток, сами знаете, дело тонкое. Там много фактов было, это вполне естественно, когда афганец работал и на нас, и на противника. Там много было спецслужб – только на нашу сторону работало порядка пяти. Конечно, мы их проверяли, но это восток – их не перевоспитаешь.
- Как можно охарактеризовать этот народ?
- Это народ, сложный по своему этническому составу, каждая нация вносит что-то свое. Там живут и пуштуны, и таджики, и узбеки, и хазарийцы, и уйгуры, много индусов – выходцев из Пакистана и Индии. Интересное государство, самый настоящий восток, который сохранился еще со средних веков.
Продают они все, что есть в мире: от авторучек до машин современных, а по своему менталитету остаются очень консервативными. В начале ХХ века король Амануллах пытался индустриализировать Афганистан. Однако у него ничего не вышло – поднялось народное восстание. С тех пор у них там из промышленности практически ничего нет.
- Афганцы сотрудничали с Вами ради денег?
- Не все. Конечно, у них был и материальный стимул. Но в основном, те, кто не был подвержен влиянию мусульманского радикализма, спецслужб Ирана, Пакистана, искренне помогали, многие отдавали свои жизни. И когда наши уходили, многие афганцы были не то что против, а даже возмущены. Вожди пуштунских племен, сожалея о нашем уходе, говорили, что мы начали дело и бросили их в самый ответственный момент.
- Вы сказали, что работа была опасная?
- Мы вели оперативную работу, естественно соблюдали конспирацию. Приходилось проводить встречи с местными жителями в таких местах, откуда нас могли просто похитить – как в окрестностях Кабула, так и в самом Кабуле и в других населенных пунктах. Проводить в расположение советских войск их было нельзя – если афганец пошел туда, то его могли сразу вычислить. Мы ходили с пистолетом, иногда с автоматом. А что можно сделать, откровенно говоря, если придут десятка два пакистанцев или душманов?
- А Вы не переодевались в их одежду?
- Нет, на встречи одевались по-штатски. Никаких национальных костюмов мы не одевали: все равно внешность, какую бороду не приделаешь, какую чалму не оденешь, выдаст в тебе европейца. У нас был, правда, один работник - по национальности уйгур. Профессионал, язык знал в совершенстве, не первый раз был в Афганистане. Однажды он ехал по Кабулу на машине с афганскими номерами, чтобы не бросаться в глаза. Его тормознул афганский патруль и чуть не забрал в афганскую армию.
- У них прямо с улицы в армию забирали?
- Да, там призыв в армию в то время был очень простой - ни военкоматов, ни медкомиссий не было. Мужчину останавливали на улице, требовали документы и, если он не работал в какой-нибудь государственной структуре, то его сажали в машину и отправляли на призывной пункт. Пару месяцев обучали - и в армию. И вот таким образом нашего чуть и не забрали.
- Да я советский! - пытался им доказать наш товарищ.
- Не-е-ет, по лицу видно, что афганец.
- Да я вам удостоверение покажу!
- Не верим тебе, не может такого быть.
Хорошо, у него была рация - мы приехали и спасли его.
- Как с семьей общались?
- Письма писали. Один раз даже, помню, позвонил как-то. Сотовой связи не было. Пока я служил в Афганистане, встретил тут земляков. Часть из них до сих пор в нашем городе работает и служит. Мы периодически сейчас общаемся, встречаемся, дружим.
- Сейчас чем занимаетесь, как отдыхаете?
- Работаю, с внуками занимаюсь - у меня их пятеро: три девчонки и два мальчишки. Все любимые они - такие замечательные ребята растут! Я не то, что убежденный, я можно сказать, фанат дачи. Я не упускаю момент туда съездить, порыбачить, в лес сходить. Зимой - зимняя рыбалка, на лыжах катаюсь.
- Что дала Вам работа, командировка в Афганистан?
- Умение общаться и работать с людьми. А Афганистан дал чувство локтя, чувство взаимовыручки.
В силу специфики своей профессии по миру я не поездил, поэтому Афганистан вспоминаю как загранпоездку (улыбается): другой мир, другие люди, другая культура, другой язык. Сейчас язык, в основной массе, я конечно подзабыл, потому что главное - это практика, общение. Тем не менее, вот недавно коллеги из МВД ко мне обратились с просьбой перевести таджикскую речь, которая немного схожа с фарси, я по старой памяти сумел это сделать.
- Языки нравилось учить?
- Да, английским языком стал я увлекаться еще с юности. Школьная учительница привила любовь к языку – она была очень добрая, либеральная, не наказывала, двоек не ставила, часто читала на английском. Когда я учился в училище, то вообще ходил чуть ли не в переводчиках. Мне очень нравилось изучать язык, это так интересно. Тем более, этот язык дари (фарси) очень красивый. Это язык древних поэтов - Саади, Фирдоуси, Низами. Весь восток писал и сочинял на фарси. Даже Есенин и тот, если вы помните, говорил, что «Ты сказала, что Саади целовал лишь только в грудь. Подожди ты, Бога ради, обучусь когда-нибудь!». Очень красивый язык, особенно когда его слушаешь.
- Прочитайте же что-нибудь на фарси!
- (Загадочно улыбается, но не отказывает, предваряя стихи красивой легендой). Вот был такой поэт в Средней Азии Низами. Он жил в XV веке, во времена знаменитого завоевателя Тамерлана, который захватил всю Среднюю Азию, дошел до Индии. Его любимые города были Самарканд и Бухара. Однажды к нему приходят и говорят: «О, великий хан, тут какой-то дервиш твои любимые города продает женщинам». Его притащили, бросили к ногам Тамерлана:
- Ну-ка что это за стихотворение? - спросил он?
- А звучало он так: "О, если та турчанка из Шираза сможет моим сердцем обладать, то за родинку на щечке готов я Самарканд и Бухару отдать».
Возмущенный Тамерлан в гневе крикнул на упавшего ниц поэта: «Как ты, несчастный, смеешь мои самые дорогие города отдавать какой-то турчанке!» «Вот поэтому-то я такой и бедный»- ответил Низами. Повелитель Средней Азии улыбнулся и простил сочинителя.
Фото:
1. Дети войны.
2. Заяц.
3. Окрестности Джелалабада.
4. Предместье Кабула.
5. Средневековье на фоне современного микрорайона.
6. В национальной одежде.